Красный понедельник - Страница 31

– Любила?! – задохнулся Влад. – А теперь не любишь? Но я-то всё равно люблю тебя, Эрика! Сейчас даже больше, чем раньше! Чем хочешь поклянусь, что действительно не могу без тебя!

– Уходи. – Девочка поднялась с дивана, и её гость вынужден был поступить так же. – Проваливай, понял?! Если ты сейчас мне не веришь, то оскорбляешь этим не только меня, но и всех тех, кого прикончил твой родак. Вот на какие средства он прибрал к рукам минералку! Да она красного цвета должна быть, и на этикетках нужно рисовать череп с костями! Беги, пока не поздно, выручай папочку!.. Чао, я всё тебе сказала…

Эрика повернулась на каблуках, прошла через зал и распахнула двери. В зал вбежали два огромных дога, и Влад тут же, ни слова не говоря, вышел вон. Он не боялся собак, просто понимал, что этой квартиры больше не увидит никогда. И Эрика, скорее всего, уже не вернётся в их гимназию.

У дверей Влада встретил Вадим Самойлов, который действительно прослушал и записал весь разговор. Начальник службы безопасности взял Влада под локоть и вывел во двор, не говоря уже ни слова. Сюда Влад ехал днём, а сейчас уже наступил праздничный солнечный вечер. Весна буйствовала и цвела. То тут, то там хлопали петарды. Ветераны с орденскими планками на старомодных пиджаках пели и плясали. Они помнили то, что случилось пятьдесят шесть лет назад, и до сих пор жили этим.

А если ты только что узнал, как совсем недавно твой родной отец за деньги убивал людей, даже детей? И не каких-то там, а вполне конкретных. Не прозвучи та автоматная очередь из лифта, Артуру Ходза исполнилось бы уже восемь лет. Наверное, он был бы очень похож на Эрику.

Если сестра стала отличницей красавицей, полиглоткой, то каких высот должен был достичь её брат?.. Он обязательно посещал бы элитную школу, учился музыке, или сделался математиком… Да всё равно кем, но в любом случае жил бы такой мальчик – Артур Ходза! А его взяли и убили. Эрика рассказывала, что грудничку пулей полчерепа снесло, и мозги вылились на пол, на ступеньки лестницы…

Когда умер малютка Феликс, отец угрюмо смотрел в пол, поглаживая по спине рыдающую маму. Каролина не понимала, за что их так жестоко наказала судьба. А отец всё понимал и бормотал: «Ясно всё…» Эти слова Владик запомнил, но никак не мог понять, что именно папе ясно. Да вот что! В отместку за того малыша забрали этого. Получается, что все они, в том числе и сам Влад, действительно прокляты, и прокляты навеки.

Влад брёл по московским улицам и морщился от света, от смеха, от музыки. Все праздновали далёкую уже Победу, а он только что потерпел самое сокрушительное поражение. Чувствовал себя смятым, расплющенным, как попавшая под колесо трейлера пивная банка.

В голове Влада царил сплошной сумбур. Кажется, вновь поднялась температура. Он плохо помнил, как оказался в вагоне метро, потому что двигался на автопилоте. Больше всего его тянуло прыгнуть под приближающийся к платформе поезд, но Влад говорил себе, что пока это делать рано. Надо обязательно поговорить с отцом, потому что возможна ошибка; всякое ведь бывает. Андрея Ходза действительно застрелил воевавший в Афганистане майор из спецназа, но таких много на свете. Не обязательно это именно отец. Какую фамилию назвала Эрика? Вашедский? И восемь лет назад никакого Влада Шибаева в природе не существовало?..

Объявили станцию пересадки, и Влад выскочил из поезда в последний момент. Он не помнил, сколько времени бродил по переходам, наталкиваясь на людей, останавливаться возле торговцев, тупо рассматривал их товары. Вашедский, Вашедский… Знакомая фамилия! Очень знакомая, блин! Владик Вашедский – так его звали в детском саду, да и в школе тоже. Эти два слова теперь звучали, как безжалостный приговор. «ВэВэ» – такое прозвище было у него во дворе, откуда они бегали на залив. Да, действительно, он совсем забыл Финский залив…

А потом мальчик превратился в «ВэВэВэ». Значит, и отчество-то у него – не Романович… Как же можно такое позабыть? Дворцы Петергофа, чаек на сером песке, кучи гниющей тины, подкатывающую к платформе ленинградскую электричку? Наверное, его водили к гипнотизёру. Батя уж постарается, не пожалеет денег, но сделает всё на совесть. Феликс Вашедский лежит в крохотной могилке далеко от Москвы, а рядом стоит памятник его якобы погибшему отцу. И в то же время этот самый отец, живой-здоровый, находится в Стокгольме. Мама с Яном молчат, хотя не могут не знать всего этого; а его, Влада, считают круглым идиотом…

Впрочем, почему они должны распространяться о таких вещах? И Влад будет молчать, по крайней мере, до понедельника. Но после правда всё равно выйдет на свет, потому что Эрика обо всём расскажет своей матери. «Чёрная Вдова» бросится в бой, и начнётся бег наперегонки со смертью…

Ноги стали тяжёлыми, как чугун, и очень захотелось пить. Влад вызвал кабину лифта, потому что не мог подняться к своей квартире. Мать ещё не вернулась с дачи, и горничная Марина продолжала гулять по Москве. Многочисленные комнаты, холлы, коридоры встретили молодого хозяина золотой от заходящего солнца тишиной. Всё было на месте, как раньше, в идеальном порядке, но Владу кругом мерещился разгром. Он прищурился, вздрогнул и метнулся назад, к порогу, потому что вместе вытканной на ковре красной розы ему почудилась лужа детской крови.

Нет, характер у него не отцовский. Ни за что не стал бы киллером, и Ян не смог бы. Они оба другие – скорее, в материнскую породу. Влада затошнило при одной мысли о мёртвом теле, и он опустился на ковёр, подтянул колени к подбородку; так было легче. Наверное, во всём виновата не вылеченная до конца болезнь. Надо измерить температуру. Мать, когда вернётся, сойдёт с ума. Нужно скрыть от неё всё, сказать, что не выходил из дома. Лежал в постели и читал учебники… А если Влада видели во дворе, на улице? Вдруг и впрямь охранники следили за ним? Наплевать, всё равно скоро правда станет известна – и в гимназии, и во всей Москве.